Подводя итоги первого полугодия 2015 года, представители регулятора, АРБ и банковского сообщества озвучили на XVI Всероссийском банковском форуме один из тезисов относительно наличия потенциала региональных финансовых структур и формировании внутренних резервов, которые бы могли помочь в решении проблемы финансирования отдельного субъекта федерации в кризисный период. О трудностях, которые таят в себе текущие реалии для отечественного банковского сектора, BANKNN.RU побеседовал с председателем правления ОАО «НБД-Банк» Александром Шароновым.
Александр Георгиевич, существуют ли сегодня, на ваш взгляд, значительные различия в уровне развития банковского сектора в российских регионах?
Банковская отрасль не имеет значительных различий в зависимости от региона. Мы живем в общем финансовом пространстве, где деньги работают схожим образом. Экономика же регионов имеет отличия, что напрямую связано с отраслями, которые наиболее развиты в конкретном субъекте федерации.
Однако если говорить о внутренних изменениях банковского сектора, к примеру, за последние полгода, то увидим насколько огромен был набор высказанных экспертных прогнозов: от умеренно-пессимистических до крайне негативных. На данный же момент экономическая ситуация более-менее стабилизировалась: уровень цен, процентные ставки и валютный рынок тоже стали более предсказуемыми. С момента резких изменений на финансовом рынке до момента серьезных изменений в реальном секторе обычно проходит два-три квартала. И сейчас мы наблюдаем рецессию в экономике со всеми ее признаками, в том числе сокращением потребительского спроса.
То есть можно предположить, что через два-три квартала экономика вернется к постепенному росту?
Возможно, но этот рост будет крайне незначительным. Проблемы российской экономики, на мой взгляд, начались до конфликта на Украине, и ее рост остановился еще в 2013 году. Международные санкции, конечно же, усугубляют ситуацию и усиливают негативные моменты. Отечественная экономика росла, пока повышались цены на нефть, вслед за их падением приостановился и рост экономики. При этом отток капитала из России остался на прежнем уровне – несколько сотен миллиардов долларов в год. Инвестиционный климат не улучшается, о чем много говорят на всех экономических форумах. Поэтому стабильно уверенного роста экономики ждать в ближайшей перспективе не приходится.
Значит, отказ российской экономики от «нефтяной иглы» выглядит крайне абстрактной идеей?
Заявления с предложениями о диверсификации экономики и освобождении страны от «нефтяной зависимости» действительно были. Что по факту? Наша зависимость от экспорта углеводорода выросла существенным образом, а активизация разговоров по вопросу диверсификации экономики происходит лишь в моменты, когда падают цены на нефть. Если стоимость углеводородов возвращается на более-менее приемлемый уровень, все разговоры вновь утихают. Для реальной диверсификации экономики нужна очень серьезная работа и политическая воля.
Одним из наиболее заметных законопроектов прошедшего полугодия стал проект об амнистии капиталов, инициатива по которому все еще рассматривается властями. Будет ли данная мера действенной в плане возвращения денег из-за рубежа?
Думаю, что нет. Что, в сущности, она меняет? Снизились ли риски и улучшена ли защита прав кредиторов? Стала ли более эффективной и менее коррумпированной судебная система? Законопроект об амнистии капитала, на мой взгляд, особенно в том виде, котором он сейчас рассматривается, рассчитан скорее на узаконивание собственности теми субъектами, которые не могут объяснить ее происхождение. Это, в первую очередь, представители крупного бизнеса, занимающегося экспортом большого капитала, размеры которого многократно превышают размеры прибыли. Не думаю, что эта инициатива затронет малый и средний бизнес.
Множество разговоров также породил законопроект о банкротстве физических лиц. Считаете ли вы его принятие своевременным в текущих экономических условиях?
Данный закон нельзя назвать своевременным, несмотря на то, что он обсуждается уже почти 10 лет. Вводить его в действие, во время кризиса неосмотрительно, поскольку очень сложно оценить последствия действия этого законопроекта. Финансовая грамотность нашего населения невысока, а с учетом того, что уже сейчас в интернете сплошь и рядом размещены объявления «избавим от долгов через банкротство», многие граждане могут это воспринять, как возможность не платить по долгам. Если такая идея в ощутимой мере овладеет массами, то это станет огромной проблемой для тех банков, которые занимаются розничным кредитованием. А тот факт, что рассмотрение данного закона перенесли на квартал, говорит о том, что обсуждение продолжается, и нет точного понимания, как данный механизм будет работать.
Насколько реализация процедуры банкротства является дорогостоящей для заемщика?
Порог вхождения в процедуру достаточно невысокий – всего 500 тысяч рублей, однако сама реализация этого закона стоит отдельных денег. Ведь необходимо составить иски в суд и обоснование такого решения, что среднестатистический гражданин вряд ли сможет юридически грамотно реализовать. Значит, он должен прибегать к услугам профессиональных адвокатов, а это стоит определенных денег.
А в вопросе эффективности реализации прав кредиторов законопроект продуман?
С этой стороны тоже существуют свои бреши. Права кредиторов защищены не очень хорошо, что является огромной проблемой для инвестиционного климата и экономики в целом. По закону финансовый управляющий получает 10 тысяч рублей за проведение всей процедуры банкротства. Возникает вопрос, будет ли он за эти 10 тысяч рублей заниматься поиском активов и возможности реструктуризации? За эту сумму он будет механически клепать определенный набор бумаг, означающий формальную возможность взыскания. Это создает некоторую проблему для банков, занимающихся кредитованием населения.
Отдельный вопрос, как с потоком исковых заявлений справится судебная система. В этой ситуации я могу сказать, что скорость рассмотрения дел судами оставляет желать лучшего - совсем не редкой является ситуация, когда иск подан, а спустя три месяца дата заседания даже не назначена.
На XVI Всероссийском банковском форуме, состоявшемся в начале июля, вы заявили о наличии проблемы в соблюдении банками требований FATCA (американский закон о налогообложении иностранных счетов — Прим. ред.). В чем, на ваш взгляд, заключено противоречие в данном законе?
Дело в том, что в прошлом году было принято федеральное законодательство, которое создает противоречие между внутренними требованиями и условиями международного закона FATCA, действие которого на территории России фактически одобрено. При этом внутренних документов Центрального банка, Росфинмониторинга и иных регуляторов рынка относительно порядка применения данного акта до сих пор не разработано. На мой взгляд, это потенциальная проблема, которая может сильно ударить, в первую очередь, по крупным банкам, обслуживающим большинство международных трансакций. Получается, требования FATCA юридически действуют на территории Российской Федерации, а порядок применения этого международного закона не разработан.
В рамках форума президент АРБ Гарегин Тосунян отметил, что у банковского сообщества есть много вопросов к регулятору. Какие вопросы вы бы задали Центробанку?
Я согласен с той частью его доклада, где высказывается некоторое недовольство текущей кредитно-денежной политикой ЦБ. По факту денежная масса в России уже полтора года очень активно сжимается в реальном исчислении. В абсолютных числах за минувший год денежная масса увеличилась всего на 2%, но с учетом инфляции того же года означает ее фактическое сжатие. Данная политика работает и в этом году, сопровождаясь сжатием агрегатов денежной массы на фоне кризиса, падения экономики и сокращения спроса.
Центральный банк объясняет такую политику необходимостью борьбы с инфляцией, но мне позиция АРБ в этом плане кажется более обоснованной и логичной. Да, будет снижение инфляции, но его фактически будет сопровождать падение экономики. Что лучше, а что хуже – большой вопрос. То есть главная цель заключается либо в достижении полной стабилизации, замораживании экономики, либо в ее развитии. Логику текущих действий Центрального банка многие представители банковского сообщества действительно не разделяют.
